ОЛЕНЬ

Главное – это конец истории…

НЕ СТРЕЛЯЙТЕ В ДИКИХ ЖИВОТНЫХ

Я вскочил со сна от холодного прикосновения какого-то предмета на лице и увидел мутный взгляд наклонившегося надо мной моего толстогубого и толстошейного командира. “Наверное опять всю ночь лакал,”- подумал я. Отодвинул ствол автомата и сказал: “Слушаюсь, товарищ командир!”. “Испугался, козёл?- захихикал он.- Иди, заводи стрекозу! Надо ехать”.

Спустя несколько минут я сидел в вертолёте полностью готовым. Я военный лётчик и тогда работал в одной из частей Сибири. Было уже светло, когда мой командир приехал со своими двумя пьяными собутыльниками. Они тоже были высокопоставленными офицерами. У всех в руках были автоматы и бутылки пива. Время от времени они вставляли бутылки в рот и чмокали от удовольствия. “Куда курс держим?”- спросил я. “А никуда. Просто крутись над тайгой. Птичку хочу поймать. Хочу, чтоб она меня полюбила”- снова захихикал он.

Честно говоря, от его плоских шуток меня тошнило больше, чем от алкогольного запаха, исходящего от него. Мы взлетели, и расстелившаяся внизу тайга в этот день мне показалась более великолепной и таинственной, какой-то благородной, особенно на фоне этих троих. Вдруг они открыли дверь, спустили  ноги и расположились поудобнее для выстрела… Оленя увидели. Они открыли хаотичный огонь и давали друг-другу указания, как можно побыстрее справиться с “этим”.

Невозможно описать что творилось со мной. Много чего случалось в моей жизни, но такого… Я хотел сбросить вертолёт, вырвать автоматы и застрелить их всех как собак, хотел крикнуть оленю, чтоб он спрятался. Но бедняга испуганно и смущённо бегал туда-сюда по поляне, как назло на самом видном месте. Спустя несколько минут он упал, и эти уроды приказали мне приземлиться.

Они выскочили и побежали в сторону оленя, а я, шатаясь, еле-еле спустился с вертолёта. Пытался собраться с мыслями, держать себя в руках. Прошло довольно много времени, но эти трое не появлялись. Я пошёл в их сторону и меня охватил ужас от открывшейся передо мной картины… Эти глаза, глаза умирающего оленя. Никогда не забуду… Эти уроды дрыхали в тени деревьев, а какая-то овчарка охраняла их. Лесничий услышал выстрелы и вместе с собакой побежал в эту сторону. Он уже забинтовал оленя и вколол ему болеутоляющего. Мы взяли оленя и положили в вертолет. Лесничий приказал собаке охранять этих троих, взял автоматы, чтобы они не навредили ей, а мне сообщил координаты ветеринарной санчасти. Скоро мы приземлились около санчасти. Ветеринары быстро отнесли оленя в операционную, а мы вернулись на поляну. Каким-то образом положили этих троих в вертолёт и попрощались. Я привёз их в нашу воинскую часть, а спустя некоторое время началась самая гнусная часть этой истории.

Поднялась большая шумиха. Охранники дикой природы опубликовали статью, дали под суд этих троих, но не смогли доказать их вину. Кроме меня никто не видел стреляющих. И эти трое всю вину свалили на меня; будто я, находясь в душевно неуравновешенном состоянии, под угрозой автомата заставил их подняться в вертолёт, чтоб показать как мастерски могу одновременно вести вертолёт и охотиться. Но мне было всё равно, будут меня судить или нет. Статья экологов в газете ещё больше усугубила моё душевное состояние. Оказалось, что застреленный олень больше двадцати лет был занесён в “Черную книгу” России, и их удивлению и гневу не было предела. Подрод этого оленя, которого считали вымершим, продолжал популяцию.

Эти уроды, увидев что я не оказываю никакого сопротивления и признаю свою “вину”, успокоились и устроили суд так, что в конце концов по его решению я должен был пройти курс лечения в психиатрической больнице. Зря лесничий старался доказать мою невиновность. У меня действительно не было никакого желания жить среди людей, считающих себя добропорядочными. Лучше жить с преступниками и сумасшедшими. Они хоть не притворяются…

Здесь, в психиатрической больнице, главный врач, обследовав меня, увидел, что я не душевнобольной, а лишь человек перенёсший глубокий шок. С помощью некоторых лекарств и особенно с помощью бесед он вытащил меня из этого состояния. Я живу в отдельной палате. Он принёс мне много специальных книг и учебников, поставил компьютер. А в интернете я увидел оставшегося в живых бегущего оленя. Это тоже мне очень помогло. Его статус изменился; он теперь занесён в “Красную книгу”. Я сейчас много занимаюсь, чтобы после выхода отсюда поступить в институт, а после окончания стать охранником дикой природы.

В конце хочу обратиться ко всем тем, кто собирается застрелить оленя. Не стреляйте в оленя. Возможно вы убиваете вовсе не одного оленя, а уничтожаете целый подвид…”

Он закончил свою историю и в сопровождении работника больницы вышел из комнаты. Я выключил телекамеру, и мы с моим другом психиатром посидели, чтоб… помолчать. Все слова застряли у меня в горле. Это был не тот случай, когда после долгого расставания близкие друзья садяться за стол и беседуют за куском хлеба.

Действительно, мой друг психиатр исключительно чуткий и высококлассный специалист. Узнав, что я готовлю основанный на реальних событиях большой телерепортаж об охране дикой природы, он пригласил меня провести один день с ним в психиатрической больнице и заснять этого лётчика. Сказать, что этот день был очень полезным, значит ничего не сказать. Иногда в один день становишься настолько мудр, как будто прожил целую жизнь.

Уже стемнело, когда я вернулся домой и сел за компьютер. Я публицист. Это и есть моя работа. И через несколько дней  многие с телеэкранов, а потом уже из интернета узнают о моем прекрасном друге – главном враче психиатрической больницы, который, рискуя своей карьерой, нарушал законы, чтоб спасти этого лётчика, узнают об этой страшной истории, случившейся год назад в этой воинской части. Написав о том дне, который я провёл с моим другом, я вдруг заметил одну очень удивительную параллель: с одной стороны – один прожитый день моего друга, того молодого лётчика, ветеринаров, лесничего и его собаки, а с другой стороны – один прожитый день тех высокопоставленных офицеров. В этой истории все были классные специалисты, но одни разрушали, а другие созидали…

И если хоть один “человек” перестанет стрелять в диких животных, значит все мы трудились не зря. Да, человечность – это не профессия, но иногда ее так не хватает профессионалам. Быть человечным совсем нетрудно. Просто надо НЕ СТРЕЛЯТЬ В ДИКИХ ЖИВОТНЫХ.